— Что? Не сможете приехать?! — Евгения Петровна даже опешила, — Но, Стасик…
Она не успела договорить. Сын уже повесил трубку. Евгения Петровна посмотрела на безмятежно игравшего со своим любимым динозавром малыша Стасика и заплакала. Ей было невероятно жалко ребёнка. Он же ни в чём не виноват…
Сына Артура она растила одна. И с самого его раннего детства чувствовала вину, за то, что отца у малыша нет. Хотя винила она себя беспочвенно. Несчастный случай, который произошёл с мужем, никак нельзя было предугадать. Но, тем не менее, она постоянно чувствовала, что сын обделён.
Сам Артур, благодаря такому подходу, быстро понял, что мама готова терпеть его капризы и заглаживать свою несуществующую вину подарками, лишь только он «пустит слезу». А началось всё с одного случая. Делали как-то в детском саду поделки к 23 февраля, чтобы дети могли поздравить своих пап, так он сильно расплакался, оттого, что папы у него нет. Целый день не могли успокоить. Отказывался пить и есть. Позвонили Евгении Петровне, она прибежала с работы, забрала рыдающего сына, отвезла в парк. Артурчик там на лошадках покатался, мороженого наелся до отвала…
Так и пошло. Чуть только намекнёт Артурчик, что мол, папы то у него нету, у всех есть, а у него нету, так Евгения Петровна спешит кошелёк открыть — дитятко горюет, надо утешить. Причём сам отец, — каким он был и что делал, — не интересовал мальчика. Он никогда не просил мать показать ему его фотографии, рассказать о нём. Просто закатывал истерику, а дальше всё шло так, как ему хотелось.
Учился Артур из рук вон плохо. Отца ему действительно не хватало, требовалась мужское воспитание: Евгению Петровну он не слушал. То и дело её вызывали в школу, а в девятом классе так и сказали, что, мол, идите уже отсюда, потому что ваш мальчик все равно институт не потянет, так стоит ли продолжать мучить и его, и нас, и вас?
Евгения Петровна обиделась: как так? Надо было учить лучше! На то вы и школа, чтоб учить! А ей объяснили, что Артура бесполезно учить, сначала его воспитать надо было бы. Он никого не слушает и ничего не боится.
— И мне, честно говоря, вас жалко, Евгения Петровна, — устало сказала директор школы, протирая салфеткой свои очки, — Он вам ещё задаст жАру. Попомните мои слова. Его бы в военное училище определить, там бы воспитали. Так и туда поступить ещё надо! А у вас одни двойки. Тройки из жалости ставим…
Кое-как поступил Артур в училище. Сколько слёз пролила Евгения Петровна! Всё переживала, хотела, чтобы у сына хоть какая-то специальность была, чтобы смог он жить достойно, на хлеб себе зарабатывать. Но и там Артур учился «через пень колоду». Ничего его не пронимало, а уж мольбы матери и подавно.
В армию его не взяли — слабое зрение, астигматизм. И где-то в глубине души, Евгения Петровна даже об этом жалела. Вот уж там бы его хоть воспитали. Хотя, конечно, и переживала бы она за него сильно, ведь сынок-то не привык ни в чём себе отказывать, живёт, как сыр в масле катается, и в армии ему бы пришлось туго.
С работой тоже не везло Артуру. То и дело прыгал с одного места на другое, нигде долго не задерживался. Подолгу сидел без работы, на шее матери. Евгения Петровна работала «за двоих» и никакого облегчения оттого, что сын вырос, пока не испытывала.
Отношений с девушками Артур тоже не заводил. А потом вдруг внезапно привёл одну девушку. Та не очень понравилась Евгении Петровне, но она смолчала, боялась спугнуть, испортить отношения. Ведь она уже давно мечтала о внуках. Чтобы как у всех. Соседки любопытные всё спрашивали, что, мол, сын-то не женится? И сестра двоюродная звонила, как-то разговорились о внуках. У той их целый «выводок». Она рада радёшенька. Привозят ей дети малышей. Она играет, общается. Такое, говорит, счастье, Женечка, ты не представляешь! Что же твой Артурчик-то тебя никак не осчастливит?
Вот потому и смолчала Евгения Петровна, когда увидела девушку сына. Нагловатую и откровенно недалёкую. А может… «Может просто показалось так? Девушка, как девушка, — решила Евгения Петровна, — Зато красивая вон какая! Обзавидуются все!»
Расписались. Стали жить у Евгении Петровны, все вместе. Она не против была. Квартира просторная, места всем хватило. Мужу тогда от работы это жильё досталось. Очень удачно. Но похлопотал он, конечно, побегал за жилплощадь, однако оно того стоило. «Вот, Женечка, родятся ещё детки у нас, будет им место» — говорил муж. Женя тогда ждала второго малыша.
Вот и пошли на уступки, дали им трехкомнатную. А как несчастье случилось с мужем, так потеряла Евгения ребёнка от переживаний. Вот потому и берегла Артура, как зеницу ока — похож был на любимого мужа, как две капли воды.
…Жили они, жили, и на третий год совместной жизни осчастливила невестка, Наташа, Евгению Петровну новостью о том, что ждёт ребёнка. До этого всё никак не хотели они детей «заводить» с Артуром. Всё считали, что рано. Евгения Петровна опять молчала, терпела. Чего в их жизнь лезть? Хотя куда уж «рано»? По тридцать лет обоим…
Родился малыш. Здоровенький карапуз, назвали Стасиком. До чего хорош! Евгения Петровна души в нём не чаяла. Помогала, как могла. На ней и так были все заботы по дому. Но без малыша, невестка хоть как-то ещё участвовала в них, а теперь совсем перестала. А вот Артурчик удивил Евгению Петровну. Равнодушно отнёсся к сыну. Так… Придёт с работы, поцелует его, по головке погладит и уходит телевизор смотреть. Невестка тоже так как-то, без души относилась к ребёнку. Ну, есть и есть. А когда и прикрикнет, а когда и шлёпнет, если он её «раздражать» начнёт, мешать.
А что поделать? Ребёнок! Он же не может целыми днями в углу сидеть, кубики собирать. Ему внимание нужно. Вот Евгения Петровна приходила с работы, сумки с продуктами бросала на кухне — и к внуку. Возьмёт его погулять на площадку, потом искупает, когда придёт, потом книжки почитает с ним, поиграет. А потом, как заснёт малыш, так ещё и суп в одиннадцать вечера отправляется варить. Потому что невестка, кроме того, чтобы сумки разобрать, которые Евгения Петровна принесла, ничего и не делала: пошла и с Артуром телевизор смотрела весь вечер. Поди, плохо? Свекровь с внуком, можно и отдохнуть! «А чё?» — был у неё на всё ответ.
«Действительно, ничё!» — мысленно злилась Евгения Петровна и шла перемывать гору посуды.
Потом внучек подрос, и определили его в садик. Но там он болеть часто начал. Евгении Петровне жалко его было очень, а что делать? И вот вышло так, что попал малыш в больницу, простыл сильно. Кто с ним ляжет? Евгения Петровна, конечно! Она сама вызвалась. Волновалась, знала, как там, в больнице-то (было дело, сталкивалась, когда Артур маленький был) и не доверила внука невестке. Ведь она и дома за ним смотреть нормально не может, а тут и подавно уход нужен и забот сколько…
Пока лежала Евгения Петровна со Стасиком, у Артура с Наташкой совсем развесёлая жизнь началась! Хорошо-то как! Гуляли, развлекались, в гости ходили.
Когда вернулась с малышом бабушка, то за голову схватилась. Все десять дней, похоже, посуду ни разу не мыли, в ванной таз стоял, полный грязного белья, кругом грязь, мусор, холодильник пустой…
Засучила рукава Евгения Петровна и давай порядок наводить, чистоту. «Малыш ещё не пришёл в себя, а тут такой вертеп!» — приговаривала она. Но для себя решила: как только окрепнет немного Стасик, уедет к сестре своей двоюродной на недельку. Та давно в гости зовёт… А они пусть колупаются сами. Вот. Приучать придётся. А то, похоже, им слишком весело!
Так и сделала. Уехала. А когда вернулась, то ещё хуже картину застала. Опять гора посуды, белья грязного и дома никого. Позвонила она сыну, а он ответил, что, мол, сейчас говорить не может. Позже!
А на заднем фоне музыку слышно, хохот. Побежала Евгения Петровна в садик, внука забирать. А воспитатель ей и заявила, что кошмар, мол. Ребёнок неделю какой-то неухоженный, грязный ходит. И дикий какой-то стал. Что с ним?
Евгения Петровна ужаснулась мысленно, но виду не подала — стыд-то какой. Извинилась, сказала, что больше этого не повторится, взяла Стасика и пошли они домой.
Там они опять играли, читали книжки, потом искупала его бабушка и спать уложила. Артур с Наташкой так и не явились. Только на утро пришли. Они же поняли, что бабушка дома и можно снова расслабиться.
«Они и не напрягались особо! — тихо плакала Евгения Петровна, глядя на то, как Стасик кушает кашу, — Да что же за сын у меня такой вырос! И жену нашёл такую же! Ничего им не надо, ничем их не проймешь!»
И решила она, что не оставит малыша с ними больше! Душа болит за него… Решила, что будет растить внука сама, следить за всем, иначе так можно до плохого довести. Это же ребёнок! А им всё равно.
Ей было невероятно жаль Стасика. Уж он-то ни в чём не виноват. И ничем не заслужил таких родителей, которым совершенно наплевать на него. «Вот, дождалась, на старости лет такого счастья…», — думала женщина…
Через год Наташа ушла от Артура. Нашла кого-то «получше». Сын совсем «опустился» пить начал. Хотя к этому всё давно шло. Работы нормальной он так и не нашёл. Случайными заработками перебивался. И больше всего любил сидеть на диване и ничего не делать. А однажды, случилось так, что пожар он устроил. Сам угорел и квартиру чуть не сжёг.
Евгения Петровна с внуком ездила в зоопарк в тот день. Приехали, а тут такое. Даже горевать не стала по сыну: столько слёз выплакано было, что не осталось уже. Оформила опекунство на внука. Продала квартиру побыстрее, правда вышло дёшево (в том виде ужасном, после пожара), а взамен купила поменьше. Стали они со Стасиком жить поживать и потихоньку плохое забывать.
Мальчик вырос хороший, добрый. Бабушку мамой называл, (ведь другой мамы он и не помнил особо) любил сильно, боялся расстроить. Учился на «отлично», не зря бабушка в него вкладывала столько, поступил в медицинский институт. Так что свой личный доктор у Евгении Петровны появился. Очень она гордилась внуком. «Хоть на старости лет радость и счастье ко мне пришли, — говорила она, крепко обнимая любимого внука, — Ты моя награда и опора!»
А Стасик улыбался и тоже обнимал свою маму. Хоть знал он, что никакая она ему не мама, а бабушка, но другой мамы ему и не надо было, потому что она — самая лучшая на свете!
Взято отсюда